Поездка из Кронштадта в Петроград
(Из воспоминаний.)
Заметка из газеты Котлин №276 от 9 декабря 1915 года, рассказывающая о непростой дороге на материк из Кронштадта в зимнюю пору.
“1913 года 27 декабря, крайняя необходимость требовала моего присутствия в Петрограде. В 6 часов утра я отправился до Ораниенбаума на чухонской легковой одиночке. Дорога была ровная, раскатанная. Молодая сытая лошадка резво и скоро перебежала залив.
В полчаса седьмого я уже сидел в поезде, отправляющемся в Петроград. Кругом было все тихо и казалось, что природа вполне гармонировала с утренним покоем и дремотой еще не проснувшихся людей.
Справив в Петрограде свое неотложное дело, я вернулся в Ораниенбаум в половине третьего часа дня. Стояла непроглядная тьма; дул зловещий, холодный ветер; начиналась вьюга, злая снежная буря. Все сани были разобраны, когда я вышел из вагона на дебаркадер железной дороги.
На мое счастье или несчастье, прибыл пассажир из Кронштадта. За двойную плату против установленной таксы извозчик согласился доставить меня в Кронштадт. Дни были праздничные: тянуло домой, не хотелось ночевать в чужой хате. Вслед за извозчиками, растянувшимися непрерывной цепью по заливу, поехал и я. Всех извозчиков было около двадцати. Опасаться было нечего: местность всем знакомая, дорога недолгая: „на миру и смерть красна”. Как было не пренебречь опасности.
Сначала все ехали бодро н уверенно. Через час безуспешной езды самоуверенность в возницах пропала и явилось беспокойство, не заблудились ли они. Взволнованные извозчики стали метаться из стороны в сторону, несколько раз останавливались, сходились вместе, сговаривались, советовались, опять продолжали ехать уже шагом, бесцельно и не зная куда. Наконец, услышав свисток Ораниенбаумского железнодорожного паровоза, все извозчики последний ряд остановились и единогласно решили ехать обратно Ораниенбаум.
В это время ехавшие впереди меня парные сани опрокинулись и просили помощи. Пока мой извозчик помогал поднимать их, все другие попутчики скрылись во тьме ночной. Вьюга выла, ветер свистел, рвал и быстро заметал путь; тьма висела непроглядная.
Проехав несколько времени шагом лошади стали пред горой нагромождениям льда. Вперед ехать было невозможно, а в сторону бездельно и опасно, да и лошади устали. В пути мы находились уже шесть часов.
Ветер пронизывал насквозь и заметал снегом. Мы стоим час… два ., члены тела начинали коченеть, и стало клонить ко сну. Мысль, что ты замерзаешь и что тебе нет никакого спасения, приводила в отчаяние и поражала ужасом нежданной смерти. Оставалось одно: положиться на волю Божию.
Не видя избавления от неминуемой гибели, грешная душа горячо и усердно молила Господа простить все ее вольные и невольные согрешения и принять дух ее с миром. Но Всемогущий Господь был милостив к нам и не допустил погибнуть. Внезапно появился на небе отблеск луны. Я послал извозчика посмотреть кругом и за ледяной горой, не видно ли где огня. И к общей нашей радости мы увидели в полуторы версты от себя кронштадтский прожектор.
Из глубины души вознеся к Господу искренние благодарения за свое спасение, чрез 15 минут я уже звонил обледеневшими и окоченевшими руками у подъезда своей квартиры.
Выехав из Ораниенбаума в 3 часа дня, я прибыл домой только в половине 12 часа ночи, проплутав по заливу семь с половиною часов. В своей квартире я встретил незнакомых мне лиц, которые мне сказали, что в моей квартире был пожар, и только своевременно оказанная помощь спасла мое имущество которое оказалось поломанным и попорченным при спешной переноске. Многих мелких ценных вещей совсем не оказалось.
Но я так несказанно был рад своему возвращению, что о потерях и порчах моментально забыл, не переставая славить, благодарить, хвалить и прославлять Премилосердного Бога за свое спасение.
Наступившие нынешние метели разбудили во мне те ужасы, которые пережил я в памятную страшную ночь и напомнили о Высочайше утвержденном определении св. правительствующего Синода, гласящем следующее:
„Во время вьюг и метелей, по согласию сельского начальства с церковным причтом, должен быть по Высочайшему повелению производим охранительный для путешествующих звон, днем и ночью, до тех пор, пока буря не стихнет. Для отличия же от благовеста к богослуженью и от пожарного набата метельный звон производится не постоянно, но прерывисто, с некоторыми промежутками времени. Производство этого звона должно быть возложено на церковного сторожа, в помощь которому местное начальство обязано назначать несколько человек для удобства и безопасности. При церквах, находящихся по берегам морей и озер Ладожского и Онежского, звон на колокольнях должен производиться не только в метели и вьюги, но и во время туманов и всякой пасмурности, закрывающей морской берег”. Церков. Вед. 1893 г. №40.
Если благовременное распоряжение коменданта форта „Алексеевский“ (возле Кронштадта), почившего полковника Александрова, приказавшего свистеть паровику, находящемуся в его ведении, спасло не мало людей, заблудившихся в памятную метель, то подобное же распоряжение по Кронштадту и Ораниенбауму спасло бы всех погибших в ту страшную ночь.
П. Н.”