-41-
вырабатывать главные условия в постройке судов, говорил:
«По моему мнению, это дело плавающих моряков. Они ходят на кораблях в море, учатся сами, как воевать, устраивают маневры, на, которых проделывается все, как в настоящем бою, а главное они же сами и пойдут на этих кораблях в дело; следовательно, они должны определить – каким условиям должен удовлетворять боевой корабль. Могу сказать, что моряки, не зная кораблестроения, предъявят требования неисполнимые. Положим, что они его не знают настолько, чтобы строить корабли, но все же они его знают достаточно, чтобы понять, в чем дело, и заявить, чего они хотят. Даже всякий ремесленник сам заказывает себе инструмент, с которым он работает, почему же моряк должен брать для боя то, что ему дают и не предъявить сам, что ему надо. Что касается требований, то они всегда должны идти впереди успехов техники, ибо то, что кажется неисполнимо сегодня, сумеют исполнить завтра. Надо предложить задачу людями ремесла, и пусть талантливые инженеры подумают о решении ее“.
Сами С. О. высказывался против больших броненосцев и стоял за суда в 3000 тонн; он говорил, что „не следует строить специальных судов. Всякое военное судно должно быть годно как для артиллерийского боя, так и для минного. Для всех боевых целей должно строить корабли одного и того же вида”, и ставил вопрос, „не лучше ли отказаться от брони даже и для судов, бомбардирующих крепости?’.
Заканчивал статью С. О. признанием того, что не боится „откровенно выступать против господствующего во всех флотах мнения о необходимости броненосцев. В нынешнее переходное время мнения двух одинаково сведущих лиц могут быть диаметрально противоположны, и я не стану говорить, что мои оппоненты неправы – может быть я неправ, надо взвесить доводы и те, и другие, и поискать среднее решение. Очевидно, что у кораблей есть недостатки и следует, подумать об их устранении, но если моряки будут зажмуриваться, совсем не видеть недостатков существующих судов, то они должны мириться с тем, что корабли, которые предназначаются выдерживать сотни сильных ударов, будут тонуть от слабого, ничтожного укола, и внутренние достоинства их будут не соответствовать тому престижу, который они имеют по наружному виду до вступления в бой“.
„Гибель броненосца „Victoria” породила в кругу моряков сомнения в том, что современные корабли приспособлены должным образом для тех случайностей, которые будут в бою. Но не следует терять надежду на улучшения, так как существует полная возможность усовершенствовать боевые элементы всех современных кораблей—и больших, и малых, и старых, и новых. Будут ли строить тяжелый броненосный суда в 15 тысяч тонн или легкие в 3 тысячи тонн—во всяком случае морякам предстоит большая работа сделать их действительно годными для боя”.
И в этих заключительных словах, в этом призыве личного состава на работу, на движение вперед, заключается великое значение работы С. О.; пускай в ней были неправильности, но пройти мимо нее безгласно было невозможно, и она сделала свое дело, заставив личный составь задуматься над этими вопросами. Дальше мы увидим, какое решение получил поднятый С. О. вопрос о „безбронных судах”.
—————-
7-го ноября 1894 г. контр-адмирал Макаров был назначен командующим эскадрою Средиземного моря и 2-го декабря вступил в исправление своих обязанностей, подняв свой флаг на броненосце „Император Николай I“; эскадра состояла из 5 судов—броненосца,
–42–
крейсера 1 ранга, крейсера 2 ранга, лодки и Императорской яхты; кроме того в Средиземном море по пути в Тихом океан находились 2 лодки и 4 миноносца.
Инструкцией, данной С. О. от министерства, на эскадру возлагались обязанности резерва на случай усиления наших морских сил в Тихом океане или принятия участия в крейсерской войне, почему адмиралу предписывалось иметь суда в полной боевой готовности; в 1895 году, вследствие близости окончания японо-китайской войны, в Петербурге было решено двинуть эскадру Средиземного моря на Восток, в конце января предписание об этом было прислано С. О., и суда по способности отправились по назначению. Броненосец „Николай I“ под флагом адмирала вышел из Мальты 18-го февраля, а 6-го апреля прибыл в Нагасаки, употребив на поход месяц и три недели. С. О. еще в Средиземном море заболел воспалением коленного сустава и большую часть перехода провел в постели.
На Востоке С. О. исполнял обязанности младшего флагмана в Соединенной эскадре вице-адмирала С. П. Тыртова (другим флагманом был контр-адмирал Е. И. Алексеев), и, не смотря на серьезную болезнь адмирала (он ходил на костылях), ему выпала тяжелая и ответственная обязанность — подготовить эскадру в боевом отношении. Начальник эскадр поручил ему составить инструкции для боя 1), и здесь, как говорить С. О. в своем отчете, „почувствовался весьма осязательно недостаток в морской тактике”. Тем не менее С. О. сделал со своей стороны все, чтобы подготовить личный составь к военными действиями, но, как известно, кровавый спор с Японией, из-за нежелания последней возвратить Китаю Порт-Артур
1) Инструкция эта была объявлена без изменений в.-адм. С. П. Тыртовым и известна как приказ этого адмирала.
Артур, был предотвращен вмешательством одновременно с Россией, Францией и Германией. Вопрос о войне с Японией был отложен, но не предотвращен окончательно, и это сознавалось особенно ясно С. О. Макаровыми. В своем отчете о командовании Средиземной эскадрой он говорить, что „обстоятельства так сложились, что японцы в настоящее время считают Россию истинными врагом для естественного, по их мнению, развития страны. Им представляется, что Россия задалась задачей препятствовать Японии во всех отношениях, и поэтому, в настоящее время, в стране существует озлобление против нас. Война с Pоссией будет чрезвычайно популярна в Японии и вызовет с первой же минуты полное напряжете ее сил”.
Касаясь в том же отчете вопроса, о возможных военных действиях против Японии, адмирал, проведший летом 1895 года несколько недель на водах Мианошто для излечения своей ноги, освещал и общее развитие Японии: он делал это „чтобы яснее предвидеть возможные случайности на Дальнем Востоке…. с целью понять, что представляет из себя эта страна, какие намерения она имеет и какие задачи она себе ставить”.
Не упоминая в подробностях приводимые С. О. данные об Японии, свидетельствующие о росте ее культуры, что особенно хорошо мог наблюдать адмирал за промежуток в 7 лет, остановимся на вопросе о намерениях японцев, которые признавались адмиралом „весьма обширными”; при этом он ясно сознавали положение обоих держав:
„Могущество России значительно превосходит могущество Японии, но на Дальнем Востоке нам трудно иметь столько же сил, сколько у наших противников”.
„Необходимо иметь в виду, что наш Дальний Восток есть не более, как колония. Что хотя она связана
-43-
сплошными континентом с метрополией, тем не менее, по удаленности от населенной части страны, она должна быть признана колонией. В ином положении находится Япония, у которой на Дальнем Востоке — метрополия с 40 миллионным населением”.
„Борьба наша на Дальнем Востоке с Японией не будет борьба двух государств, а борьба одного государства против колонии другого”.
В отдельной главе С. О. высказывается о желательных улучшениях, рациональность которых после тяжелого опыта войны 1904—5 г.г. признана и в нашем флоте:
1) Желательно иметь меньше разнообразия в типах судов.
2) Предпочтительно иметь суда с достаточным запасом угля.
3) Необходимо организовать получение секретных сведений о неприятеле
4) Необходимо ввести приспособления для прокладки и обрыва телеграфных кабелей.
5) Необходимо создать морскую тактику.
6) Необходимо ввести отдаленное сигналопроизводство.
7) Необходимо устроить на всех судах то, что признано полезными в боевом отношении.
8) Необходимо вывести из употребления чугунные снаряды.
Не вдаваясь в подробности исследования каждого из замечаний, сделанных адмиралом, нельзя не остановиться на главнейших и не привести оснований адмирала, изложенных в отчете.
„Что приходится слышать, говорил он по поводу первого вопроса, о классификации судов и необходимости разделена их на многочисленные виды и классы. Одни считаются предназначенными для эскадренного боя, другие для прибрежной обороны, третьи для крейсерской службы. Но каждый раз, когда адмиралу приходится вести суда в дело, то он ставит всех их в одну линию. При этом разнообразие в типах является большими неудобством”.
„В настоящем отчете не место вдаваться в рассуждения по этому предмету, но флот, который первый у себя введет желаемое однообразие, будет иметь крупное преимущество перед другим. Не столько важно завести однообразье в расположении артиллерии и проч., сколько важно однообразье иметь в размерах и ходе судов, так, чтобы, если при известном состоянии погоды одно судно может идти 15 узлов и действовать артиллерией, то чтобы и все суда могли идти тем же ходом и так же действовать артиллерией».
Обращает на себя внимание и вопрос о необходимости создать морскую тактику: адмирал говорить, что „при составлении инструкции для боя, почувствовался весьма осязательно недостаток в морской тактике. По желанно начальника Соединенных эскадр, я тогда же приступил к составлению необходимых инструкций, но затем последовало мирное соглашение с японцами, и работу свою я расширил на столько, чтобы из нее составилась полная морская тактика, заключающая в себе должное наставление для одиночного боя, эскадренного боя и минного боя, также наставление для охраны эскадры на якоре, для разведочной службы и для крейсерской зоны”.
„Обнаружились, пишет он далее, также наши недостатки отдаленного сигналопроизводства. В английском флоте по этому предмету сделано довольно много. Желательно получить оттуда чертежи различных приспособлений, но, вместе с теми, было бы не худо разрабатывать и у себя, и я, прибавлял адмирал, был бы очень счастливо, если бы мне поручено было это дело и разрешено заказать на специальных заводах необходимые приборы. Надо, чтобы даже маленькая миноноска могла подавать отдаленные сигналы, как днем, так
-44-
и ночью. Без этого разведочная служба будет весьма слаба, и это надо признать весьма крупным недостатком».
Затем адмирал считал полезными, чтобы на всех судах были введены боевые указатели и рейковые пластыри, равно как трубки для прогревания воды в котлах паровых катеров и главных машин.
Наконец относительно неудовлетворительности чугунных снарядов адмирал говорил следующее:
„Война японцев с китайцами указала, как важно иметь снаряды высокого качества и какое малое действие производят чугунные снаряды. Полезно стремиться, чтобы в боевом комплекте не было чугунных снарядов и чтобы фугасные делались столь высокого качества, чтобы они могли пробивать тонкую броню, которая по преимуществу употребляется на многих судах для прикрытия артиллерии».
В одной из глав адмирал подробно излагал и соображения о возможных дейсвиях нашего флота на Дальнем Востоке.
Указывая подробно все преимущества Японии в борьбе с Россией, С. О. снова повторял высказанное еще в 1888 году пожелание: „Между эскадрой и Владивостокскими портом 1) должна быть полная солидарность в действиях. Главное назначение Владивостокского порта заключается в том, чтобы служить опорными пунктом для нашего флота на Дальнем Востоке и иметь для судов все необходимые запасы. Действия порта должны быть направлены к этой главной цели; все остальное есть дело второстепенное, и надо, чтобы порт считал свое дело сделанными тогда, когда удовлетворены все нужды эскадры».
К деятельности С. О., как флагмана на Дальнем Востоке, надо отнести промер и гидрологические наблюдения, сделанный им осенью 1895 г. в Японском
1) Порт-Артур в это время еще не принадлежал нам; он был занят 16 марта 1898 года.
море; работы продолжались с 19 сентября по 3 октября. С. О. на крейсере «Адмирал Корнилов» начал работы с залива Восток, где оканчивался промер клипера «Витязь», всего было пройдено к Лаперузову проливу и обследовано 1595 миль, из них 590 с промером.
В январе 1896 г. С. О. спустил свой флаг и через Америку вернулся в Россию. Перед отъездом он читал в Гонконге лекцию об устройстве на судах намордников для уменьшения разрушения при столкновениях; в Вашингтоне, по пути, он читал лекцию в Смитсоновском институте —„О собрании и распространении сведений удельного веса морской воды»; по возвращении же в Россию он сделал доклад в Императорском географическом обществе под названием „Краткий обзор научных работ, произведенных во время последнего плавания».
—————————-
В Pocсии С. О. был назначен и. д. старшего флагмана 1-ой флотской дивизии Балтийского флота, командовал летом практической эскадрой и летом были произведен в вице-адмиралы; кампанию 1898 г. С. О. командовал той же эскадрой.
На этом посту С. О. занялся теми вопросами, насущность которых, для флота обнаружилась на эскадре Тихого океана в 1895 году; результатом сознания С. О. недостатка в морской тактике,—характерной чертой в этом человеке было то, что за словом всегда шло и дело, -была разработка тактических приемов, вышедших в 1897 году под названием „Рассуждения по вопросам морской тактики1», труд известный, особенно в настоящее время, когда минувшая война убедила нас достаточно доказательно в невозможности пренебрегать военным делом. О взглядах своих, изложенных в этой работе, С. О. прочел в декабре 1896 г. три лекции в Кронштадте, а затем состоялись два
-45-
заседания Императорского технического общества, на которых происходили прения по упомянутым докладами.
Труд этот вышел с девизом «Помни войну» и, как известно, был любимейшей работой С. О.; он был переведен на английский и японский и итальянский языки, увеличил мировую известность адмирала, но не был принять ни в одном из учреждений русского флота, как руководство; и при взгляде на результаты последней войны на море ясно видно, что он не только не был изучен, но даже просто принят во внимание.
Между темь работа эта, в высшей степени ценная, была в то же время в своем роде единственной, почему пройти мимо нее, не сказав ни слова, невозможно.
Труд этот начинался следующим словом от автора:
„На каждом военном корабле, писал С. О., когда он стоит даже без всяких занятий, много работы, вызываемой ежедневными потребностями плавания и содержанием всего в порядке. Необходимо постоянное мытье всех помещений и постоянная чистка, разборка, осмотр и проба всех механизмов. Все эти работы вызывают множество распоряжений и требуют непрестанного надзора. Из-за этого потребности дня так велики, что поглощают собою весь труд и все внимание главных участников работы. Эти же потребности дня получают преобладающее значение при решении всяких вопросов, а потому мало-помалу начинают складываться такие обычаи в системе обучения, которые отдаляют ученья и самую жизнь на корабле от условий военного времени и этим нарушают ту главную задачу, для которой существует военный флот”.
„Вышесказанное говорится не для того, чтобы упрекнуть кого-нибудь, а для того, чтобы указать на факт. Вполне устранить такой недостаток очень трудно, но улучшить дело в этом отношении вполне возможно. Для этого необходимо от времени до времени вспоминать о главной задаче, которую должны преследовать все чины, служащие на военном флоте, а именно, приготовить корабли к войне, и при решении вопросов иметь в виду, что мир не вечен, что не для мирного плавания делаются все расходы, сопряженные с содержанием флота и что если на корабле за- бывают о войне, и плавают исключительно при условиях мирных, то этим самым не исполняется та цель, для коей корабли отправляются в море”.
„Не у одних моряков условия мирного времени преобладают над условиями военными, у сухопутных войск тоже самое и, вероятно, не в меньшей степени… Только войны в состоянии открывать глаза для того, чтобы видеть недостатки. Но войны теперь бывают редко и продолжаются недолго, между тем как мир преобладает и его условия отодвигают войну на второй план. Поэтому каждый военный или причастный к военному делу человек, чтобы не забывать, для чего он существует, поступил бы правильно, если бы держал на видном месте надпись „Помни войну”, принятую нами в девиз настоящего труда» ….
Труд этот явился продолжением статьи С. О. „Разбор элементов, составляющих боевую силу судовь»: „мы имели в виду, говорит С. О., работу, которую излагаем в настоящее время, но тогда, не побывав еще начальником эскадр, автор не был уверен, что он соберет по тактике достаточный материал для сообщений. В настоящее время свою статью „Разбор элементов» автор признает, как составную часть этого труда”…
В первой главе С. О. дает следующее определение морской тактики: „Морская тактика есть наука о морском бое. Она наследуете элементы
–46–
составлявшие боевую силу судов и способы на выгоднейшего их употребления в различных случаях на войне”.
Приводя ряд мнений военных авторитетов о том, как следует относиться к тактическим советам и указаниям и сопоставляя их между собою, автор приходить к следующему выводу.
„Теоретическое изучение наивыгоднейшего способа использования боевыми средствами судов, т. е. морской тактики—необходимо. Это изучение и практические упражнения, указываемые тактикой, дают подготовку, которая поможет усвоить практические приемы и дает основание для того, чтобы перед боем и в бою яснее представить положение дела и выбрать наивыгоднейший образ действий, руководствуясь исключительно собственными соображении и тем внутренним голосом, который толкает человека на смелые и лихие подвиги».
„Выгода тактических занятий в том и заключается, что занимавшийся тактикою и много работавший над этим скорее приобретет глазомер в широком смысле этого слова, т. е. уменье ясно оценивать обстановку. Ждать, когда мы научимся из одной практики, значить ждать несбыточного и предрешить большие потери при первых же встречах с неприятелем“.
В следующей главе С. О. разбирает „влияние нравственного элемента на успех боя”; он придает ему громадное значение на войне и в особенности в морском бою.
«В морском бою нравственный элемент» говорить он «имеет еще большое значение, чем в армии. Там обыкновенное дело начинается исподволь, люди успеют осмотреться; тут же, при современных огромных скоростях, счет времени надо делать не часами, а секундами. 5 секунд раньше положили руль на борт, вы тараните, 5 секунд позже—вас таранять”,
„Состояние духа экипажа военных кораблей много зависит от взаимных отношений всех лиц, сфера действий которых касается морского дела. Если мы возьмем два совершенно одинаковых корабля, с одинаковыми командирами, но дух одного из них поднимем несколькими успехами, даже в каких-нибудь не важных и не боевых делах, а дух другого удручим выговорами, замечаниями и неудовольствиями, не оставив, при этом луча надежды на исправление в мнении начальства, то первому из них все будет удаваться, а от второго нельзя ожидать инициативы и смелых решений, а скорее робости неуверенности в действиях. Это различие может проявиться и в военное время, с той разницею, что неудачи мирного времени не важны, а от удачи или неудачи на войне зависит все. Наставления о том, как поддерживать нравственную энергию и поднимать дух в экипажах военных кораблей, заключались бы во множестве советов, а между тем люди так различны по складу своего ума и характера, что один и тот же совет не годится для двух различных лиц. Одного следует удерживать, другого поощрить и лишь обоим следует не мешать”.
Затем С. О, освещал вопросе о влиянии нравственного элемента примерами трех великих военачальников —Суворова, Нельсона и Наполеона.
„Из Суворовской системы обучения и сквозных атак моряки могли бы почерпнуть для себя кое-что поучительное. Суворов хорошо понимал, что маршировкою по плану нельзя приучить людей к войне, что надо в мирное время делать маневры, которые сколько можно ближе напоминали бы собою воину. С этой целью, он строили укрепления и придумывал другие задачи. Слов нет, для начальника гораздо спокойнее не обременять свою голову никакими измышлениями и делать все по установленному шаблону, но шаблонное
-47-
обученье, приучая к стройности маневров, отучает помнить о случайностях, которыми так полно военное время. Чем люди менее видят эти случайности во время мирных упражнений, тем труднее им будет в войне. Суворов говорил: „тяжело в ученьи – легко в походе (т. е. на войне); „легко в ученье—тяжело в походе”.
На Нельсоне С. О. останавливался, так как видел в нем „соединение энергии с бесстрашием воина и необыкновенною смелостью моряка. Нельсонь, с 21-го года, был уже командиром, следовательно исполнял ответственную должность: всю активную часть своей службы он провел в море“.
С. О., цитируя биографа Нельсона Журьен де ла-Гравьера, говорит, что несмотря на безупречные славные действия, в которых высказывались все качества, необходимые для будущего флотоводца, в „Нельсоне видели один из тех беспокойных умов, тех выскочек, подозрительных администрациям, которых спокойствие они тревожат. Вот почему предположено было не давать пищи этой тревожной деятельности, этому пылкому усердию”.
„Администрация, говорит дальше С. О., хорошо понимала, что для флота нужны люди энергичные, а между тем она находила, что Нельсон беспокоен: точно как-будто в самом деле можно быть энергичным, не беспокоя никого из окружающих”.
„К счастью для Англии, никакие несправедливости не могли убить энергии этого человека и пока бился пульс в этом теле, его энергия не ослабевала. То, что переносило его самолюбие, он хранил в себе и этим самым дал прекрасный пример для подражания”.
Не этим ли высоким примером, руководствовался и сам С. О. в его трудной, полной уколов самолюбию, смело можно сказать, недостаточно признанной администрацией деятельности. Следуя великому учителю, он сделался теперь сам нашими учителем, и если судьба не дала ему славы Нельсона, то виной этому, конечно, является не сам С. О., а обстоятельства, не позволившие ему использовать свои таланты и силы так, как требовали его взгляды на подготовку флота еще до начала войны.
Разбирая далее значение обаятельности Нельсона. С. О. приводит целый ряд его выражени и взглядов, подписываясь, так сказать, и сам под их правильностью: приведем некоторые из них, чтобы уяснить себе, что же считал и С. 0. главнейшими в достижении успеха.
„В потере судна легко утешиться, но потеря услуги храброго офицера была бы, по моему мнению, потеря национальная”.
«Нужно, чтобы офицеры ожидали повышение от своих адмиралов; без этого что будет значить для них хорошее или дурное мнение их начальников”?
С. 0. прибавляет к этому следующее: „если предоставить начальнику лишь карательные меры и не дать ему в руки сильных поощрительных, то он окажется без средств повлиять полностью на свою эскадру и то, что он введет, привьется слабо и непрочно, во многих случаях начальник, так поставленный, побоится взяться за дело и может быть не без оснований, ибо создание одного сопряжено с разрушением другого и потому, не имея средств создать новое, надо воздерживаться от разрушения старого”.
Разбирая противника Нельсона— адмирала Вильнева, С. О. говорит, что последний представлял полнейший контраст первому, унылое настроение его „заражало тем же унынием всю его эскадру. Унылые люди не годятся для такого бойкого дела, как морское, в особенности во время войны”.
Приводя инструкций Наполеона Вильневу,
-48-
С. О. характеризует, ее так: „В каждом слове этой инструкции слышен голос великого полководца, который верною и опытною рукою показывает флоту путь к славе. Нужно быть Вильневым, с его грустным настроением духа, чтобы не воспламениться этими великими словами воззвания, которые столько раз зажигали энтузиазмом ряды французских войск. Достойно внимания, что взгляды Наполеона относительно потери корабля те же, что взгляды Нельсона; он также не велит беречь кораблей и говорит, что «для него ничто потеря кораблей, если только эти корабли потеряны со славой1». Понимая, что все дело в капитанах, он велит Вильневу: „не оттеняясь старшинством, разыскивать их в рядах флота, чтобы дать им командование”.
Рассматривая на основании мнени военных авторитетов качества, необходимые для командующего флотом, С. О. видит их в следующем:
1) Характер к которому также относится храбрость и хладнокровие.
2) Ум.
3) Глазомер.
4) Морской глаз.
5) Познания.
6) Здоровье.
7) Справедливость.
Матрос должен обладать следующими качествами:
1) Здоровье и выносливость.
2) Привычка к дисциплине.
3) Привычка к морю.
4) Смелость.
5) Познания.
„Задача военного сводится именно к тому, чтобы придать всем военнослужащим вышеперечисленный качества”.
„Народы так привыкли теперь к благодеяниям мирного времени, говорит он далее, что военная доблесть начинает мало-по-малу исчезать. Войны последних трех четвертей настоящего столетия ведутся довольно гуманно, ужасы войны в народных сказаниях с каждыми годом все более и более бледнеют и теперь уже не так часто встретите мать, которая говорила бы своему сыну, что он должен расти и крепнуть, чтобы защитить свой родной очаг и свою родину. Дело это считается как бы делом правительства, тогда как военная доблесть в сущности есть дело общественное и всенародное»…
„Недостаток школьного образования заключается именно в том, что воспитанники видят все искусственное, а не естественное, и имеют отношение не к людям того ремесла, которое изучают, а к педагогам. Чем лучше педагог, т. е. человек, умеющей обращаться с юношеством, тем меньше он похож на тот тип, который называется бравым моряком или сметливым механиком, так как этим собственно типам и должен был бы молодой человек подражать”.
„Осмотрев однажды один из учебных кораблей и увидев полную систематичность в занятиях, распределении времени и проч., я невольно задался потом мыслью, – не убиваются ли в молодом человеке систематично (этим систематичным путем) дух смелости и решительности. Не ведет ли вся эта система к тому, что у юношей является робость и опасение отступать от рутины. Даже позднее оставление в школе влияет на молодого человека неблагоприятно. Если 22-х летнего юношу держать взаперти, как ученика, то он потом долго еще и в жизни будет робким учеником, а не смелым деловым человеком”…
„Надо, чтобы каждый знал, что с выходом из школы учение не оканчивается, и что всю свою службу офицер, не желающий идти назад, должен учиться и работать”, заканчивает, главу о военно-морской педагогике С. О.
Далее он говорить о самообразовании и самовоспитании: „человек, окончивший школьное образование, должен вступить в жизнь с сознанием, что он еще ничего не знает и не имеет никакого военного воспитания, что его познакомили лишь с программой знаний и показали рамки, в который должна вложиться его личность в смысле воспитания, но и то и другое ему придется прибрести самому, своими собственными трудами, не надеясь на чью-нибудь помощь”.
-49-
„Необходимо освоиться с мыслью «погибнуть с честью».
„Генерал Драгомиров говорит, что „только тот и побеждает, кто не боится гибнуть”; следовательно, желающий победить должен решить, что он—или победит или погибнет, и только при этих условиях его можно признать достойным победы. В минуту увлечения человек не только охотно жертвует своею жизнью, но и мысль о смертельном бое ему может казаться заманчивою”.
„Предварительной подготовкой человек может не только сделать себя восприимчивым к воззванию свыше, но и способным лично действовать на других своим увлечением и примером. Каждый военный человек действительно должен воспитать в себе сознанье о том, что ему придется пожертвовать своею жизнью”…
„Морякам больше чем кому-нибудь необходимо усвоить мысль—„погибнуть с честью”… Большое сражение: может последовать совершенно без предварительной подготовки (как на суше) и тот флот, на котором личный состав еще в мирное время освоится с мыслью —погибнуть с честью—тот флот, повторяем мы, будет иметь большое нравственное преимущество над противником“.
Затем, С. О. касается подробно, вопроса о воспитании воли, ей он придает громадное значение на развитие офицера.
„Развита офицера.: зависит много от выбора чтения. Одна из больших ошибок составителей школьных курсов наук заключается в том, что они не достаточно, цитируют авторитетных писателей и передают различные, выработанные наукой, положения как бы от себя…Наш совет -молодому человеку — читать побольше оригинальных сочинений и в выборе книг не столько руководствоваться интересом излагаемого предмета, сколько достоинством автора. Мы хотим сказать, что поучительнее читать произведения великого писателя, хотя бы об очень незначительной эпохе, чем незначительного писателя о самой великой эпохе. Изучению истории все великие люди придавали большое значение”.
„Кроме чтения, надо еще усваивать все необходимое из самой жизни. Недостаточно присутствовать при событиях, чтобы чему-нибудь научиться; надо, кроме того, стараться из всего виденного извлечь для себя полезные указания”.
Коснемся еще одной главы из труда С. О.—„об обучении нашего состава в плавании”.
Здесь высказываются следующая положения:.
„ Плаванье в мирное время есть школа для войны”.
„Если во время плавания условие это не соблюдается, то плавание не приносит желаемой, цели”.
„Боевая, подготовка судов в особенности много страдает от желания достичь идеальной чистоты. Нет никакого сомнения, что чистота на корабле существенно необходима, но как только начинаются упражнения, имеющая целью боевую подготовку, так сейчас же чистота и щегольская окраска несколько страдает. Надо радоваться, что упражнения в стрельбе из орудий и минами теперь обставлены такими правилами, что эта часть практикуется достаточно часто, но многие другие занятия следовало бы участить. В особенности нуждаются в регламентации все тактические занятия по разведочной
-50-
службе, по блокаде берегов, по изучению своего корабля, по минным атакам и упражнениям, по снятию планов укреплений, по боевому маневрированию и проч.»
„Весьма трудно давать общие наставления о том, как вести службу на корабле, чтобы каждый из чинов воспитывался в том духе, который предписывает морская тактика. В общем лишь можно сказать, что от командира и офицеров требуется справедливость, жизненный такт и выдержка. При этих условиях и имея постоянно в виду цели, намеченные тактикой, можно достичь весьма благоприятных результатов”.
„Великое значение для начинающего офицера иметь добрый пример командира. Все признают это, и часто, говоря про офицера, указывают, что он служил у такого-то командира. Молодой человек должен научиться из добрых примеров не находить ни в каком деле затруднений… Человек, который, получив приказание, говорит о затруднениях, стоит на ложном пути, и чем скорее его направите на путь истинный, тем лучше».
„Автор лично держался всегда того правила, что офицер должен исполнять порученье разумно и не бояться ответственности, и мы помним множество случаев, когда офицер не из опасения ответственности, а из желания не останавливаться перед затруднением, смело заканчивал свое дело, несмотря на изменившуюся погоду».
«Не следуете допускать, чтобы условия мирного времени преобладали».
„Следует в плавании не пропускать случая практиковаться в упражнениях, полезных в боевом отношении“.
„Отчего бы, например, не перевести машину сразу на задний ход. Это будете ближе к тому, что придется делать в бою. Говорить, будто при этом машина может поломаться; в таком случае пусть она ломается в мирное время. Будет хуже, если мы переведем машину с ходу на ход в бою и она поломается тогда”.
„Случается иногда слышать такое мнение командиров, что в мирное время надо стараться сберечь материальную часть; что риск не оправдывается условиями мирного плавания, но что в военное время каждый будет рисковать. Это не так. Если в мирное время не практиковались в каком либо действии, то в военное — неблагоразумно его практиковать и никто не рискнет в виду неприятеля делать те опыты, на которые он не решался в спокойной обстановке в мирное время”.
„Чтобы сделаться хорошим моряком, надо по долгу оставаться в море и этим приобрести привычку быть между небом и водою и считать море своим домом”.
На этом мы позволим себе прервать выписки из талантливого труда С. О. и припомнить уже высказанный им и цитированный нами советь—„читать побольше оригинальных сочинений и в выборе книг не столько руководствоваться интересом излагаемого, сколько достоинством автора”—этим достоинством обладает, конечно, автор труда „Рассуждений по вопросами морской тактики», да и самый труд его несомненно должен быть отнесен к разряду «интересных», и если мои краткие выдержки заинтересуют слушателей и они достанут подлинную статью, то цель, которой я добивался, цитируя их, будете достигнута.
Остальные девять глав работы С. О. касались—артиллерии, мин, тарана, приготовлении к бою, разных действий, одиночного боя, эскадренного сражения, ночной минной атаки и указаний по различным морским наукам; в них высказано много светлого, здравого и, прибавим, высказано за 7 лет до печальной войны 1904—05 г.г.
——————-